Книга: Поклонская Наталья Владимировна, Соловьев Иван Николаевич «Крымская весна. До и после. История из первых уст»

Соловьёв Иван Никола́евич (1890 — 24 мая 1924) — один из руководителей антисоветского повстанческого движения в Хакасии.

Биография

Из семьи казаков-бедняков Николая Семёновича и Лукерьи Петровны Соловьёвых, проживавших в станице Форпост (ныне село Солёноозёрное) Минусинского уезда Енисейской губернии, православный. Окончил сельскую школу.

В 1911 году Соловьёв был призван на военную службу, которую он проходил в отдельной казачьей сотне, преобразованной с началом Первой мировой войны в Красноярский казачий дивизион.

С осени 1915 год стал сожительствовать с вдовой погибшего на фронте А. Г. Осиповой — неграмотной портнихой 1890 года рождения. По одной из версий, Осипова по матери являлась хакаской и, последовав за Соловьёвым, участвовала во многих его действиях.

При Колчаке Соловьёв, мобилизованный в белую армию, служил старшим урядником в 1-м Енисейском казачьем полку.

В апреле-июне 1919 года он принимал участие в боевых действиях против енисейских и степнобаджейских партизан, а также в преследовании отступающих в Минусинский уезд остатков отряда красных партизан, возглавляемого А. Д. Кравченко и П. Е. Щетинкиным.

8 июня Соловьёв был ранен, после чего находился на излечении в красноярском госпитале.

С разгромом армии Колчака вернулся домой и 23 февраля 1920 года был допрошен, а 4 марта, без объяснения причин, арестован милицией.

5 мая Ачинская уездная ЧК, приговорив Соловьёва к одному году лишения свободы, отправила его в 1-й Красноярский концентрационный лагерь (находился в Военном городке Красноярска). Отсюда Соловьёв и восемь его земляков, отбывавших заключение за «пособничество колчаковскому режиму», 9 июля 1920 года, находясь на внешних работах, совершили побег.

К осени того же года Соловьёв объединившись с шестью-девятью такими же беглецами и изъяв оружие у местной милиции, начал повстанческую деятельность.

Через год под его командованием было 180—200 человек. Затем отряд Соловьёва, расширившись до 650 повстанцев, организованных в роты, взводы, пулемётную и разведывательную команды, стал, по мнению чекистов, самой крупной бандой в этом районе. Именно времени с мая по сентябрь, когда степной ландшафт позволял совершать быстрые конные переходы и налёты, а тайга надёжно укрывала повстанцев от преследования и могла при необходимости их прокормить, и был присущ очередной всплеск бандитизма. Осенью повстанческие соединения распадались, их участники порой объединённые на один-другой налёты, расходились по улусам, сбывая награбленное и ведя разведку. Ядро же, состоявшее из 20-30 человек, приискав себе надёжное место, оседало на зимовку, чтобы весной, вновь обретя сторонников, начать активные действия.

Так к осени 1921 года отряд Соловьёва уменьшился до 200 человек, а в октябре из неё выделились группы Пимщикова, Ивашова и Укасова.

В декабре 1921 года — январе 1922 года численность отряда сократилась с 200 до 40 человек. Однако на учёте у Карачакова, одного из помощников Соловьёва, состояли 200 хакасов, проживавших в это время в своих улусах и готовых по сигналу взяться за оружие.

Лето 1922 года повстанчество вновь встретило в раздробленном состоянии. Соловьёв, используя свой имидж «культурного» повстанца и даже угрозы в адрес повстанческих вожаков, сумел объединить или подчинить некоторые банды. Численность их в губернии по сравнению с январем 1922 года выросла с 205 до 503 человек.

Хакасская беднота составляла в разное время от 70 до 90 % соловьёвского отряда.

Основную часть деяний соловьёвцев можно отнести к противоборству с коммунистическим режимом.

С мая 1922 года действовавший под российским монархическим знаменем Горно-конный отряд имени Великого князя Михаила Александровича состоял из двух эскадронов с четырьмя взводами, пулемётной, разведывательной и комендантской командами, а затем и «офицерским» караулом. В разное время на вооружении этого отряда находилось не менее трёх ручных пулемётов «Шоша», которые не были обеспечены патронами, не менее двух пулемётов системы «Максим» и четырёх ручных пулемётов.

Соловьёв, произведённый 21 августа 1922 года в «есаулы», поддерживал в отряде воинские порядки и строгую дисциплину.

Советские власти использовали против повстанцев практику захвата и расстрела заложников из числа местных жителей (включая малолетних детей^[1], провокации и жестокие действия специальных подразделений — ЧОН, одним из командиров которого был А. П. Голиков — будущий А. П. Гайдар.

Весной 1923 года у Соловьёва имелось от 13 до 25, летом — 80, а к 1924 году — 24 сподвижника.

Не сумев ликвидировать Ивана Соловьёва в открытом бою, чоновское командование неоднократно пыталось захватить его с помощью провокаций. С этой же целью Соловьёв в сопровождении семи бандитов был вторично приглашён на переговоры в станицу Солёноозёрную, где встретился с командующим ЧОН Хакасского уезда Н. И. Зарудневым, командиром отряда М. Тудвасевым и четырьмя красноармейцами. Согласно показаниям местного жителя Н. А. Рассказчикова, чоновцы захватили Соловьёва, использовав хитрость. Связанный, он был убит часовым Г. Кирбижековым, встревоженным выстрелами, одновременно с ликвидацией и задержанием остальных повстанцев.

24 ноября 1924 года губернский суд приговорил одиннадцать соловьёвцев и членов их семей, в том числе отца и жену Соловьёва, к расстрелу. Вторичное слушание этого дела, проходившее согласно постановлению Верховного суда РСФСР в марте 1925 года, закончилось для десяти подсудимых и, в частности, для Осиповой, лишением свободы. Дело относительно престарелых родителей Соловьёва за нецелесообразностью было прекращено. Небольшие группы соловьёвцев во главе с В. Спириным-Багровым и Баскауловым — «Костей Хромым» существовали вплоть до 1926 года.

Личные качества

Судя по ЧОНовским документам, Соловьёв был честолюбив, осторожен, «до наглости» предприимчив. Повстанцы же вспоминали его как человека с сильным характером, не способного подчиняться кому-либо. Некоторые отмечали характерные для Соловьёва

— скромность, скрытность, большую работоспособность, мягкость и любезность в отношениях с окружением;

— «с малым образованием был мягкий по характеру и очень умный».

Соловьёв крестил и лечил детей повстанцев, издавал приказы, в которых требовал от взводных командиров вежливого обращения с подчинёнными, осуждал резкость и крикливую грубость некоторых своих бойцов. В то же время он умел подчинить себе людей, угрожая при необходимости даже расстрелом. Хотя командный состав находился на спецпайке, а помещения в «штаб-квартире» на Тигір тізі (Поднебесный Зуб) не были лишены элементов роскоши, Соловьёв в личной жизни не отличался от рядовых «партизан».

«Соловьёвщина»

Социальную базу движения составило недовольство населения политикой органов коммунистического режима(продразвёрстками, мобилизациями и трудовыми повинностями), не считавшихся с реальными интересами и объективными возможностями крестьянства, а также возмущение методами её осуществления, злоупотреблениями и преступлениями служащих советских учреждений.

Чекистское руководство усматривало его корни не только в насильственном вовлечении местных жителей в РКП(б) и расстреле коммунистами и красноармейцами добровольно сдавшихся «бандитов», но и в «невежестве» и полном отсутствии у хакасов понимания целей партийного и советского строительства.

В этих условиях «уголовная банда» Соловьёва, преследуемая карательными отрядами, приобрела статус защитника хакасского населения. В докладе на съезде представителей своих отрядов (май 1922 года) чоновское командование, назвав «бандитизм» явлением «историческим», объяснило собравшимся, что крестьянство ещё со времён колчаковского режима было приучено белыми протестовать в форме партизанского движения, а Советская власть лишь обуздывает эту «анархию».

Губернские эмиссары, посетив в августе 1922 года этот район и не обнаружив каких-либо проявлений идеологической работы, увидели, что местные коммунисты, руководство сельсоветов и чоновцы живут за счёт населения, а оно, озлобившись на власть за изъятие охотничьего оружия и поддержку переселенцев, уходит в «банды».

По мнению противной стороны, высказанному в тюремном очерке «полковника» Зиновьева, повстанчество являлось продуктом не установившихся правовых норм, слабо ограждающих личные и имущественные интересы граждан. Сведение личных счетов в деревне при потворствовании коммунистического режима превратилось в политическую борьбу с контрреволюцией и насилие над крестьянами. В итоге зажиточная часть населения ушла с отступавшими колчаковскими войсками, скрылась, растворившись в городской среде. Оставшиеся бедняки и середняки, служившие, например, в сельской милиции или дружинах самоохраны, были вынуждены перебраться на заимки и в балаганы и жить там, питаясь тем, что приносили домашние. С организацией местных комячеек, усложнившей такой образ жизни, эти люди стали уходить в тайгу. Существовать здесь, отбиваясь от преследования коммунистов и милиционеров и добывая пищу у населения насильственным путём, они могли лишь объединившись в вооружённые группы.

Между тем, существовал и этнический фактор, способствующий росту повстанчества. В начале 1920-х годов Ачинско-Минусинский район представлял территорию расселения тюркоязычных племён, консолидирующихся в единый хакасский народ. Здесь проживали 52 тысячи человек, в том числе 45 тысяч хакасов. Взаимоотношения между русскими и хакасами и ранее не всегда складывались как мирные. Как правило, конфликтные ситуации возникали на почве непонимания пришлым населением особенностей хозяйственного уклада коренных жителей и, прежде всего, из-за захвата переселенцами земель, необходимых для пастбищного скотоводства. Но в 1918 году хотя хакасы занимали позицию невмешательства в конфликт между казачеством и минусинским совдепом, отряд их принял участие в свержении первой Советской власти. В дальнейшем, несмотря на двойственное отношение национальной общественности к призыву своих сородичей в белую армию, хакасская молодёжь, повёрстанная в казаки, в составе атаманской сотни защищала Минусинск от восставших крестьян, а две сотни коренных жителей были «угнаны» в сторону Западного фронта. С конца 1919 года пыталась противиться партизанскому наступлению вооружённая группа иресовских и устьесинских Майнагашевых и Чудогашевых. Затем при поддержке населения здесь действовали «банды» и группы хакасов, возглавляемые Львом, Ионой и Мансуром Майнагашевыми, Аверьяном Аргудаевым, Филиппом Карачаковым, Матыком Шадриным и Никитой Кулаковым. Местная милиция сообщала, что «с самого начала инородцы враждебно относились к советской власти». Соответственно и отношение коммунистов к хакасам было как к «колчаковским добровольцам».

В документах, направленных в мае-июне 1921 года в Сибнац и Енисейский губком РКП(б), лояльные новой власти и служившие в её учреждениях представители коренного населения вину за разжигание повстанчества возлагали на русских, проживавших среди аборигенов — «детей природы» и создавших на их территории вооружённые коммунистические ячейки, а также на воинские части. Они считали «инородческий бандитизм» преувеличенным «пуфом», существующим в головах у военного командования лишь для окончательного разграбления имущества хакасов. Не справившись с зачатками «бандитизма» и обвинив в этой неудаче хакасское население, коммунисты и красноармейцы в отмщение начали бесчинствовать в улусах и проводить террористические акции, вплоть до массовых убийств людей в колодцах и «отправлений» их в водоёмы. Подобные действий заканчивались новым ростом повстанчества. Для достижения мира, по мнению хакасов — сторонников Советской власти, было достаточно разоружить комячейки, очистить хакасские земли от воинских частей, наказать виновных в развязывании террора, наконец, выделить инородческий район в самостоятельную административно-территориальную единицу, обеспечив защиту интересов её жителей собственными правоохранительными органами. Но переговоры, организованные и проводимые этими людьми с «бандитскими» вожаками, и, в частности, Соловьёвым, в силу разных причин и, прежде всего, из-за противодействия военного командования были сорваны. Так красный бандитизм в Ачинско-Минусинском районе стал одним из главных факторов, порождавших здесь повстанчество.

Память о Соловьёве

Имя повстанческого вожака среди лиц, враждебных новому режиму, имело такую популярность, что им пользовались для устрашения коммунистов даже после его кончины. В августе 1924 года в один из почтовых ящиков Красноярска было опущено письмо, призывавшее русский народ к восстанию и подписанное «расстрелянным Соловьёвым». Люди, вспоминая о нём, жалели о гибели своего защитника: в одном из документов 1925 года упоминается некий усть-бирьский лесничий, который, агитируя крестьян против коммунистов, с горечью вспоминал Соловьёва, как «атамана, шедшего за правду и убитого гадами». Даже в апреле 1930 года в д. Парной, где насчитывалось триста хозяйств, в том числе 110 бедняцких, а часть жителей в Гражданскую войну партизанила, отсутствовали партийная и комсомольская организации, колхоз же был создан только из 26 хозяйств. Бедняки отказывались идти в него, ибо помнили как соловьёвцы в 1921—1922 годах перестреляли 85 местных коммунаров.

В Хакасии имя Соловьёва было популярным и в последующем. В специфическом жанре хакасской народной песни (тахпах) были сочинены произведения, придающие образу Ивана Соловьёва черты эпического защитника и избавителя хакасов:

По мотивам повстанческой борьбы был снят фильм о действиях А. П. Гайдара против белобандита Соловьёва в Хакасии — «Конец императора тайги».

Примечания

Литература

• Шекшеев А. П. «Мы в родной тайге, Соловьёв, с тобой…» // Альманах «Белая гвардия», № 8. Казачество России в Белом движении. М., «Посев», стр. 256—263.
• Солоухин В. А. Соленое озеро. Издание — М.: Цицеро, 1994. — 208 с. ISBN 5-8286-0040-0
• Шекшеев А. П. И. Н. Соловьёв: штрихи к портрету одного из вождей енисейских повстанцев // Проблемы истории местного управления Сибири конца XVI—XX веков. Новосиб., 1999;
• Шекшеев А. П. И. Н. Соловьёв: «герой» истории и человек // Гражданская война в Сибири. Красноярск, 1999;
• Шекшеев А. П. Три портрета эпохи военного коммунизма (С. Д. Майнагашев, П. Л. Лыткин, И. Н. Соловьёв) // Ежегодник ИСАТ. Вып. IV. Абакан, 2000;
• Шекшеев А. П. Гражданская смута на Енисее: победители и побежденные. Научное издание. — Абакан: Хакасское книжное издательство, 2006. — 592 с. ISBN 5-7091-0299-7
• Анненко А. Н. Триумф и трагедия «императора тайги». Документальная повесть. / Алексей Анненко. — Абакан: Хакасское книжное издательство, 2012. — 40 с., илл. ISBN 978-5-7091-0561-4
• Соловьёв, Иван Николаевич на «Родоводе». Дерево предков и потомков