Книга: Хлебников В. «Вино и самогон»

Хлебников В.

Велимир Хлебников
Велимир Хлебников, 1913 год
Имя при рождении:	Виктор Владимирович Хлебников
Псевдонимы:	Е. Лунев Велиполк Хлебников
Дата рождения:	9 ноября 1885
Место рождения:	Малодербетовский улус Астраханской губернии
Дата смерти:	28 июня 1922
Место смерти:	Санталово Крестецкого уезда Новгородской губернии
Гражданство:	Российская империя
Род деятельности:	поэт
Годы творчества:	1912—1922
Направление:	футуризм
Произведения на сайте Lib.ru
http://www.hlebnikov.ru/
Произведения в Викитеке?.

Велими́р Хле́бников (в ряде прижизненных изданий — Велемир, Velimir; настоящее имя — Виктор Владимирович Хлебников; 1885—1922) — русский поэт и прозаик Серебряного века, видный деятель русского авангардного искусства. Входил в число основоположников русского футуризма; реформатор поэтического языка, экспериментатор в области словотворчества и «зауми».

Содержание 1 Биография 1.1 Ранние годы (1885—1898) 1.2 Казань (1898—1908) 1.3 Хлебников в кругу символистов (1908—1909) 1.4 Появление будетлянства (1910—1911) 1.5 Издание первых книг (1912) 1.6 Оформление движения футуристов (1912—1913) 1.7 Первые авторские сборники (1913—1914) 1.8 Новые поиски «Законов времени» (1914—1916) 1.9 Хлебников в армии (1916—1917) 1.10 Хлебников во время революций (1917—1918) 1.11 Харьков и Баку (1919—1920) 1.12 Хлебников в Персии (1921) 1.13 Последний год жизни и смерть (1921—1922) 2 После смерти 2.1 Посмертные публикации 3 Основные черты творчества 4 Влияние на культуру и оценки 4.1 Посвящения Хлебникову 5 Примечания 6 Литература 6.1 Издания 6.2 Воспоминания 6.3 Исследования 7 См. также 8 Ссылки

Биография

Ранние годы (1885—1898)

Виктор Владимирович Хлебников родился 9 ноября (28 октября по старому стилю) 1885 года в главной ставке Малодербетовского улуса Астраханской губернии (ныне с. Малые Дербеты, Калмыкия). Отец — Владимир Алексеевич Хлебников — был попечителем улуса, учёным-орнитологом, мать — Екатерина Николаевна Хлебникова (урождённая Вербицкая), историк по образованию, двоюродная сестра народовольца Александра Михайлова. Виктор был третьим ребёнком в семье (впоследствии у его родителей родилось ещё двое детей, среди которых — художница Вера Хлебникова).

О месте своего рождения Хлебников впоследствии писал: «Родился… в стане монгольских исповедующих Будду кочевников… в степи — высохшем дне исчезающего Каспийского моря»^[1]. По отцовской линии поэт происходил из старинного купеческого рода — его прадед Иван Матвеевич Хлебников был купцом первой гильдии и потомственным почётным гражданином Астрахани. Хлебников также отмечал, что в нём есть часть армянской и запорожской крови.

Семье Хлебниковых по службе Владимира Алексеевича приходилось часто переезжать с места на место: в 1891 году отец семейства был переведён в Волынскую губернию, в 1895 — в Симбирскую. Здесь же, в Симбирске, Виктор начинает свою учёбу в гимназии.

Казань (1898—1908)

В 1898 году семья переехала в Казань, где Виктор поступил в 3-ю казанскую гимназию. Через пять лет он окончил курс гимназии, осенью 1903 года поступил на математическое отделение физико-математического факультета Казанского университета. В ноябре того же года после участия в студенческой демонстрации был арестован и месяц провёл в тюрьме. В феврале 1904 года Виктор подаёт прошение об увольнении из числа студентов университета. Летом этого же года подаёт прошение о зачислении на естественное отделение физико-математического факультета Казанского университета, где и продолжает обучение. К 1904 году относятся первые известные литературные опыты Хлебникова, он даже пытается опубликовать пьесу «Елена Гордячкина», послав её в издательство «Знание» Максиму Горькому, но безуспешно. В 1904—1907 годах Хлебников занимается орнитологическими исследованиями, участвует в экспедициях в Дагестан и на Северный Урал, публикует несколько статей по орнитологии. Тогда же Хлебников пытался самостоятельно начать изучение японского языка, думая найти в нём особые формы выразительности, и увлёкся творчеством русских символистов, особенно Фёдора Сологуба.

Русско-японская война и произошедшее в ходе неё Цусимское сражение оказали большое влияние на Хлебникова и побудили его начать поиски «основного закона времени», пытаться найти оправдание смертям^[2]. Впоследствии Хлебников писал: «Мы бросились в будущее с 1905 года».

Принятый в декабре 1906 года в Общество естествоиспытателей Казанского университета на правах члена-сотрудника и издавший статью об открытии во время одной из экспедиций нового вида кукушки, Хлебников уже после 1906 года практически перестал уделять внимание как орнитологии, так и занятиям в университете, сосредоточившись на литературе. Примерно в это время он пишет масштабное прозаическое произведение «Еня Воейков», которое осталось незаконченным, но явилось важным этапом творческого становления Хлебникова.^[3] Кроме того, в этот период им было написано большое количество стихотворений. Начался «словотворческий» период в творчестве Хлебникова.^[4]

В марте 1908 года Хлебников решился послать свои стихи поэту-символисту Вячеславу Иванову, чья статья «О весёлом ремесле и умном веселии», опубликованная в 1907 году в журнале «Золотое руно», произвела на него большое впечатление. Весной 1908 года в Судаке состоялось и личное знакомство. Попавший под влияние Иванова Хлебников в этот период написал около сотни стихотворений и пьесу «Таинство дальних», полную аллюзий на античную мифологию. В этих произведениях прослеживается влияние символизма.^[3]

В сентябре 1908 Хлебников был зачислен на третий курс естественного отделения физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета и переехал в Санкт-Петербург. Главной причиной переезда было желание серьёзно заниматься литературой.^[3]

Хлебников в кругу символистов (1908—1909)

В Петербурге Хлебников сблизился с кругом молодых поэтов и начал, по его собственным словам, вести богемную жизнь.^[4] В этот период Хлебников знакомится с символистами Алексеем Ремизовым и Сергеем Городецким, посещает поэтические вечера. Увлечение языческой Русью и народным русским языком способствовало особенному сближению с Ремизовым. Квартира Ремизова стала первым литературным домом, где стал появляться Хлебников. Славянская тема же нашла отражение во многих произведениях Хлебникова того периода. В частности, в пьесе «Снежимочка» в числе действующих лиц оказывается целый пантеон выдуманных Хлебниковым языческих божеств, таких как снезини, смехини, Березомир, Древолюд и другие. Это было прямым продолжением начатой символистами тенденции возобновления интереса к мифам: в те же годы выходят в свет стихи Александра Блока на тему России, книги Ремизова «Лимонарь» и «Посолонь», а также поэтические сборники Городецкого «Ярь» и «Перун» — все эти произведения были так или иначе связаны со славянской мифологией. Вячеслав Иванов в те годы писал: «Оживление интереса к мифу — одна из отличительных черт новейшей нашей поэзии».

К этому времени относится кратковременное увлечение Хлебникова идеей воинственного панславизма. 16 (29) октября 1908 в петербургской газете «Вечер» было напечатано анонимное «Воззвание учащихся славян», написанное Хлебниковым. «Воззвание…» призывало к вооружённой борьбе за свободу славянских народов Восточной Европы. Появление его было связано с «Боснийским кризисом»; тем не менее, уже в конце ноября того же года Хлебников отошёл от принципов, заявленных в «Воззвании»^[5].

В сентябре 1908 года Хлебников познакомился с Василием Каменским, заместителем главного редактора журнала «Весна», и уже в следующем месяце состоялся дебют Хлебникова в печати: в октябрьском номере «Весны» появилось наполненное неологизмами стихотворение в прозе «Искушение грешника»^[6]:

…И были многие и многия: и были враны с голосом: «смерть!» и крыльями ночей, и правдоцветиковый папоротник, и врема-тая избушка, и лицо старушонки в кичке вечности, и злой пёс на цепи дней, с языком мысли, и тропа, по которой бегают сутки и на которой отпечатлелись следы дня, вечера и утра… и стояла ограда из времового тёсу, и скорбеветвенный страдняк ник над водой, и было озеро, где вместо камня было время, а вместо камышей шумели времыши.

Большую часть 1909 года (вплоть до августа, с небольшим перерывом в мае) поэт провёл в Святошине, пригороде Киева, где жили его родственники — семья Варвары Николаевны Рябчевской (Вербицкой). С ними у Хлебникова установились близкие отношения, а в дочь Марию Рябчевскую, дочь Варвары Николаевны, он был некоторое время влюблён и посвятил ей несколько стихотворений.^[3]

В апреле 1909 года начала работу «Академия стиха» на «башне» Вячеслава Иванова. «Башней» называлась квартира Иванова, находившаяся на последнем этаже дома 25 по Таврической улице, с круглой угловой комнатой. Её посещал и Хлебников в конце мая 1909 и после возвращения из Святошина.

Вообще в этот период Хлебников пишет немного, однако именно к лету 1909 относится посвящённая Вячеславу Иванову поэма или рассказ (исследователи творчества Хлебникова затрудняются определить, чем является это произведение) «Зверинец»:

О, Сад, Сад!
Где железо подобно отцу, напоминающему братьям, что они братья, и останавливающему кровопролитную схватку.
Где немцы ходят пить пиво.
А красотки продавать тело.
Где орлы сидят подобны вечности, означенной сегодняшним, ещё лишённым вечера, днём.
Где верблюд, чей высокий горб лишён всадника, знает разгадку буддизма и затаил ужимку Китая.
Где олень лишь испуг, цветущий широким камнем.
Где наряды людей баскующие.
Где люди ходят насупившись и сумные.
А немцы цветут здоровьем.
Где чёрный взор лебедя, который весь подобен зиме, а черно-жёлтый клюв — осенней рощице, — немного осторожен и недоверчив для него самого…

В сентябре Хлебников подал прошение о переведении его на факультет восточных языков по разряду санскритской словесности, но, передумав, изменил свой выбор на историко-филологический факультет славяно-русского отделения.

Осенью поэт познакомился с Николаем Гумилёвым, А. Н. Толстым; сблизился с Михаилом Кузминым (в письме матери от 16 (29) октября 1909 Хлебников называет Кузмина своим учителем^[7]). Осенью же произошла перемена имени Хлебникова — он взял себе творческий псевдоним Велимир, южнославянское имя, означающее «большой мир». Поэт стал членом «Академии стиха» (или «Общества ревнителей художественного слова»). Его стихи готовятся в печать в журнале «Аполлон», организованном кругом Вячеслава Иванова, но в письме брату Александру Хлебников признавался, что не испытывает восторга по этому поводу, так как журналом руководили поэты, иначе, чем он, воспринимавшие символизм — Кузмин, Гумилёв, Городецкий. В итоге стихи Хлебникова в «Аполлоне» так и не появились. Творчество его не вызывает особого восторга в кругу символистов, но, несмотря на это, Хлебников переживает творческий подъём и осенью 1909 года пишет много стихотворений, поэму «Журавль» и драму «Госпожа Лени́н».

Появление будетлянства (1910—1911)

К началу 1910 года Хлебников уже перестал посещать «Академию стиха». В феврале Василий Каменский познакомил его с другим крылом нового искусства: художником Михаилом Матюшиным, его женой поэтессой Еленой Гуро, братьями Давидом, Владимиром и Николаем Бурлюками. Вскоре Хлебников переехал жить в квартиру Бурлюков.

«Аполлон» отказался напечатать «Зверинец» и несколько стихотворений Хлебникова, но в марте 1910 года его стихотворение «Заклятие смехом» появилось в сборнике «Студия импрессионистов» под редакцией Н. И. Кульбина:

О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,
О, засмейтесь усмеяльно!
О, рассмешищ надсмеяльных — смех усмейных смехачей!
О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!
Смейево, смейево,
Усмей, осмей, смешики, смешики,
Смеюнчики, смеюнчики.
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!

Деятельность Кульбина устраивала Каменского, Д. Бурлюка и Хлебникова не в полной мере, что привело к тому, что они основали собственную группу — «будетляне» (от слова будет) и начали готовить выпуск сборника, который решено было назвать «Садок судей» (название книги, как и группы, было придумано Хлебниковым). Книга увидела свет в апреле 1910 года. Она была выпущена тиражом 300 экземпляров в издательстве «Журавль» Матюшина и Гуро без буквы ѣ и твёрдого знака на конце слов. В «Садке…» из произведений Хлебникова были напечатаны «Зверинец», первая часть драмы «Маркиза Дэзес» и начало поэмы «Журавль». Сборник был воспринят как открытая конфронтация с литературным миром. Валерий Брюсов писал о нём: «Сборник переполнен мальчишескими выходками дурного вкуса, и его авторы прежде всего стремятся поразить читателя и раздразнить критиков»^[8]. Будетлян можно назвать первой футуристической группой в русской литературе.

Летом 1910 года Хлебников уехал вместе с Бурлюками в Таврическую губернию, где Давид Фёдорович Бурлюк (отец братьев Давида, Николая и Владимира) служил в селе Чернянка управляющим имением графа Мордвинова. После этой поездки у будетлян появилось ещё одно самоназвание — «Гилея», по древнему названию этой местности. Хлебников много пишет, но его новые стихи уже не столь радикальны и содержат гораздо меньше неологизмов. Например:

Слоны бились бивнями так,
Что казались белым камнем
Под рукой художника.
Олени заплетались рогами так,
Что казалось, их соединял старинный брак
С взаимными увлечениями и взаимной неверностью.
Реки вливались в море так,
Что казалось: рука одного душит шею другого.

В 1911 году началось активное увлечение Хлебникова числами и закономерностями исторического развития (из письма брату Александру Хлебникову: «Я усердно занимаюсь числами и нашёл довольно много закономерностей»^[9]). В это время он снова испытывает творческий кризис, но собирается издать отдельный том своих произведений. В печати, однако, в ближайшие два года так ничего и не появилось, а Хлебников, вместо того, чтобы улаживать дела с публикацией сборника, летом 1911 отправился в речное путешествие в Астрахань. К тому моменту Хлебников был уже исключён из университета за неуплату (это произошло в июне), что окончательно поссорило его с родителями, не одобрявшими литературные занятия Велимира.^[3]

Осенью поэт послал министру А. А. Нарышкину письмо, озаглавленное «Очерк значения чисел и о способах предвидения будущего».

Издание первых книг (1912)

К 1912 году со времени выхода «Садка судей» прошло уже почти два года, за которые будетляне не предпринимали никаких действий. Тогда Давид Бурлюк пригласил в группу двух молодых поэтов — Владимира Маяковского и Алексея Кручёных. Особенно близко Хлебников тогда сошёлся с Кручёных, стихи которого были несколько сродни творчеству Хлебникова в том, что касается словотворчества и экспериментов со словом.

1912 год ознаменовался для Хлебникова изданием первой книги. В мае в Херсоне на средства автора с рисунками Владимира Бурлюка была издана брошюра «Учитель и ученик», в которой Хлебников попытался рассказать о найденных им «законах времени», в том числе предсказал бурные российские события 1917 года, Февральскую и Октябрьскую революции: «Не сто́ит ли ждать в 1917 году падения государства?»^[10]. Вскоре, в августе, в Москве была опубликована «Игра в аду», поэма написанная в соавторстве Кручёных и Хлебниковым; в ноябре вышла ещё одна совместная работа двух поэтов «Мирсконца». Эти книги, выпускавшиеся в основанном Кручёных издательстве «ЕУЫ», были сделаны в технике литографии, причём текст на литографском камне был написан Кручёных от руки (в предисловии авторы высказывали мнение, что почерк очень влияет на восприятие текста).

Оформление движения футуристов (1912—1913)

В том же году футуристы (тогда уже будетляне и их сподвижники стали называть себя этим словом) начали активно пропагандировать свою деятельность. Проходят выставки художников-авангардистов (возглавляемая Давидом Бурлюком группа «Бубновый валет», «Ослиный хвост» во главе с Натальей Гончаровой и Михаилом Ларионовым), проходят диспуты с участием футуристов, Маяковский читает свои стихи в арт-кафе «Бродячая собака». Тогда же гилейцы (они же кубофутуристы, существовал ещё и эгофутуризм Игоря Северянина) стали готовить стихотворный сборник. Финансировать его издание вызвались два поклонника нового искусства, сами не имевшие отношения к литературе — пилот Георгий Кузьмин и музыкант Сергей Долинский.

Сборник, названный «Пощёчина общественному вкусу» увидел свет 18 (31) декабря. Предварявший его манифест, написанный Бурлюком, Кручёных, Маяковским и Хлебниковым, призывал «бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч., и проч., с парохода современности», содержал обвинения в адрес самых авторитетных русских литераторов («Всем этим Максимам Горьким, Куприным, Блокам, Сологубам, Аверченко, Чёрным, Кузминым, Буниным и проч., и проч. — нужна лишь дача на реке»), а также утверждал важный для творчества Хлебникова принцип права поэта «на увеличение словаря поэта  в  е г о  о б ъ ё м е  произвольными и производными словами (Слово — новшество)».^[11] Надо заметить, что Хлебников пытался протестовать против некоторых положений манифеста: в частности, требовал вычеркнуть Кузмина, одного из первых своих учителей, из списка «тех, кому нужна лишь дача на реке», однако в итоге уступил.^[3]

Значительную часть сборника (почти половину) составляли стихи Хлебникова, в том числе знаменитое стихотворение «Кузнечик»^[12]:

Крылышкуя золотописьмом
Тончайших жил,
Кузнечик в кузов пуза уложил
Прибрежных много трав и вер.
«Пинь, пинь, пинь!» — тарарахнул зинзивер.
О, лебедиво!
О, озари!

Критика встретила сборник в штыки (один из отзывов: «Вымученный бред претенциозно бездарных людей»^[3]), но книга была раскуплена довольно быстро. Уже через два месяца, в феврале 1913, футуристы издали листовку с тем же названием («Пощёчина общественному вкусу»), где Хлебников был назван гением и великим поэтом современности. Затем сразу же появляется второй «Садок судей», большую часть которого опять занимают произведения Хлебникова, в том чисел поэма «Шаман и Венера»; в марте — совместный сборник футуристов и группы художников «Союз молодёжи»; в этой книге появилась поэма Хлебникова «Война — смерть».

В первой половине 1913 года Хлебников на постоянной основе сотрудничал с газетой «Славянин», просуществовавшей до июля и работал над сверхповестью (изобретённый им жанр) «Дети Выдры», а после этого опять уехал в Астрахань, где в тот момент жили его родители. Там поэт пробыл до сентября, и состоявшийся летом съезд футуристов, на котором был принят ещё один манифест, прошёл без его участия.

Осенью продолжились скандалы с участием футуристов и в том числе Хлебникова: Давид Бурлюк выступил с циклом лекций «Пушкин и Хлебников», где называл Пушкина «мозолью русской литературы»; Хлебникова вызвал на дуэль после ссоры в «Бродячей собаке» Осип Мандельштам (дуэль не состоялась); наконец, в октябре появился ещё один манифест, написанный Кручёных и Хлебниковым без участия остальных футуристов. Он прилагался к сборнику «Слово как таковое». В манифесте было сформулировано понятие заумного языка:

Живописцы будетляне любят пользоваться частями тел, разрезами, а будетляне речетворцы разрубленными словами, полусловами и их причудливыми хитрыми сочетаниями (заумный язык).

За манифестом последовали скандальные постановки театра кубофутуристов «Будетлянин», в том числе и опера «Победа над солнцем», пролог к которой написал Хлебников; в начале 1914 года состоялся визит в Россию родоначальника итальянского футуризма Филиппо Маринетти, на лекциях которого Хлебников, отрицавший преемственность русского футуризма от европейского, демонстративно отсутствовал, из-за чего поссорился со многими своими друзьями. Более того, во время одного из чествований Маринетти в Петербурге раздавалась составленная Хлебниковым и Бенедиктом Лившицем листовка, осуждавшая преклонение перед Маринетти и утверждавшая приоритет русского футуризма: «Сегодня иные туземцы и итальянский посёлок на Неве из личных соображений припадают к ногам Маринетти, предавая первый шаг русского искусства по пути свободы и чести, и склоняют благородную выю Азии под ярмо Европы…»

Первые авторские сборники (1913—1914)

Декабрь 1913 года был ознаменован публикацией первого авторского поэтического сборника Хлебникова. Он получил название «Ряв!» и был издан при помощи Алексея Кручёных. Уже в феврале 1914 года Давид Бурлюк (с которым Хлебников был в ссоре из-за разногласий по поводу Маринетти) издал первый том собрания сочинений Хлебникова, снабдив его восторженным предисловием: «Хлебников указал новые пути поэтического творчества!.. Хлебниковым созданы вещи, подобных которым не писал до него ни в русской, ни в мировых литературах никто». Почти одновременно с этой книгой в Петербурге в издательстве Матюшина вышел «Изборник стихов». По причине уже упомянутой ссоры, Хлебников с неодобрением воспринял издание Бурлюка, но приветствовал публикацию «Изборника». Вообще же к весне 1914 года Хлебников был в ссоре со многими своими друзьями и несколько разочаровался в футуризме^[3]. Тогда он предпринял попытку присоединиться к «Цеху поэтов», группе акмеистов, но уже в апреле «Цех…» перестал существовать. К 1915 году практически распалась и «Гилея», и Маяковский в статье «Капля дёгтя» (1915) признал, что «футуризм умер как особенная группа».^[13]

Новые поиски «Законов времени» (1914—1916)

19 июля (1 августа) 1914 года началась Первая мировая война. Как и русско-японская, она побудила Хлебникова к поискам неких исторических закономерностей, которые помогли бы предвидеть события и не допустить новых войн. Этим он начинает заниматься летом, во время того, как снова гостит у родителей в Астрахани. В это же время у него завязался роман с московской актрисой Надеждой Николаевой, и Хлебников некоторое время гостил у неё. В сентябре он возвратился в Петербург (уже ставший Петроградом) и два месяца жил рядом с Кручёных в Шувалове, пригороде столицы, после чего снова уехал в Астрахань.

Несмотря на свои исторические исследования, Хлебников продолжал писать стихи, на которых тоже отразилась эта тема:

Усадьба ночью, чингисхань!
Шумите, синие берёзы.
Заря ночная, заратустрь!
А небо синее, моцарть!
И, сумрак облака, будь Гойя!
Ты ночью, облако, роопсь!..

На этих же изысканиях основан и рассказ «Ка», написанный в том же году.

1915 год поэт проводит в разных местах: в начале года он живёт в Астрахани, летом в Москве и на даче у Бурлюков в Михалёве, во второй половине года — в Петрограде с частыми посещениями дачной местности Куоккала (ныне посёлок Репино в Курортном районе Санкт-Петербурга), где в то время находились дачи многих деятелей искусства и где собиралась богема. В это время футуристы сблизились с Ильёй Репиным и часто бывали на его даче; Хлебников же чаще посещал дачу Юрия Анненкова.

«Законы времени» Хлебников пытается применить не только к народам и цивилизациям, но и к отдельным людям: к примеру, на основе труда Лернера «Труды и дни Пушкина» он вычислил закономерность, согласно которой все значимые события в биографии Пушкина происходили с промежутком в 317 дней (число 317 Хлебников называл одним из важнейших в судьбах людей и народов ещё в брошюре «Учитель и ученик»). Доклад, посвящённый этому, а также связи между скоростью света и скоростями Земли, Хлебников прочитал перед кругом учёных-математиков в квартире Осипа Брика, но не получил у них поддержки. 20 декабря (2 января 1916) Хлебников был избран друзьями виртуальным «Королём Времени»^[14]. Чуть позже, в феврале 1916 года, было основано утопическое «Общество председателей Земного шара» или «Союз 317». Хлебников намеревался создать общество из 317 членов — лучших людей со всей планеты, которые бы правили идеальным всемирным «Государством времени». Намерения его были выражены в декларации «Труба марсиан», под которой стояло пять подписей, в том числе и уже за два года до этого покончившего с собой поэта Божидара. Одними из первых «председателей Земного шара», помимо самого Хлебникова, были новый друг Хлебникова Дмитрий Петровский и Вячеслав Иванов; затем в число председателей вошли (многие, правда, даже и не зная о том) Давид Бурлюк, Маяковский, Каменский, Асеев, Рюрик Ивнев, Кузмин, Рабиндранат Тагор и т. д.

Хлебников в армии (1916—1917)

Весной 1916 года Хлебников уехал в Астрахань и оттуда 8 апреля был мобилизован на военную службу, в 93-й запасной пехотный полк^[15], находившийся в Царицыне. Военная служба давалась Хлебникову с большим трудом^[16], о чём свидетельствуют его письма родным и знакомым.^[15] В это время он написал большое количество антивоенных стихотворений, которые позже составили поэму «Война в мышеловке».

Уже через месяц после начала службы Хлебников написал письмо с просьбой о помощи давнему знакомому Н. И. Кульбину, который в годы Первой мировой войны был военным врачом-психиатром. Тот сразу начал действовать и констатировал у Хлебникова «состояние психики, которое никоим образом не признаётся врачами нормальным».^[17], после чего поэту назначили комиссию сначала в Царицыне, потом в Казани; затем Кульбин добился того, что в августе Хлебникова отправили на ещё одну комиссию в Астрахань. Поэту удалось получить отпуск на месяц, и он в конце августа нанёс визит к Николаю Асееву в Харьков.

Психиатрические комиссии продолжались до конца года. Хлебников попеременно жил то в больнице, то в казарме в Астрахани и Царицыне. В декабре его перевели в Саратов, где поэт снова стал рядовым, а в начале весны 1917 года Хлебникову был предоставлен пятимесячный отпуск. Он сразу же уехал в Харьков, и после этого в армию уже не возвращался.

Хлебников во время революций (1917—1918)

События Февральской революции побудили Хлебникова в мае отправиться в их центр, то есть в Петроград, где он немедленно включился в общественную и литературную жизнь: участвовал в литературной курии Союза деятелей искусств, принял участие в празднике Искусств 25 мая, написал и опубликовал несколько стихотворений, в том числе приветствовавших революцию:

Свобода приходит нагая,
Бросая на сердце цветы,
И мы, с нею в ногу шагая,
Беседуем с небом на ты.
Мы, воины, строго ударим
Рукой по суровым щитам:
Да будет народ государем
Всегда, навсегда, здесь и там!
Пусть девы споют у оконца,
Меж песен о древнем походе,
О верноподданном Солнца —
Самодержавном народе.

В это время Хлебников всё ещё был увлечён идеей Общества председателей Земного шара. Он пригласил туда нескольких новых своих знакомых, например, композитора Артура Лурье.

Летом Хлебников путешествовал по России, посетив Киев, Харьков, Таганрог, Царицын и Астрахань, а в начале октября вернулся в Петроград, где поселился у Дмитрия Петровского. К тому времени у него уже кончился данный в армии отпуск, и поэту пришлось скрываться от комендатуры.

23 октября (5 ноября) 1917 было написано «Письмо в Мариинский дворец» от имени «председателей Земного шара»: «Правительство земного шара постановило: считать Временное правительство временно не существующим».^[18]. Через два дня произошла Октябрьская революция; Хлебников же вскоре уехал наблюдать за развитием событий в Москву, а затем в Астрахань.

В 1918 году Хлебников снова путешествовал по России без особой цели. Весной поэт снова уехал в Москву. Там он жил в квартире врача А. П. Давыдова, в которой часто бывали представители богемы. Затем Хлебников отправился в Нижний Новгород, где пробыл довольно недолго, но успел издать несколько своих произведений в альманахе «Без муз», издававшемся Иваном Рукавишниковым. В августе он снова оказался в Астрахани, посетив попутно Казань.

При том, что ситуация в Астрахани в это время неустойчива, жизнь Хлебникова в те пять месяцев, что он провёл у родителей, была довольно стабильна, и поэт в течение необычно долгого для себя времени имел постоянную работу — сотрудничал в газете «Красный воин», органе Астраханского Военного совета. Вместе с Рюриком Ивневым Хлебников в это время участвовал в литературной жизни Астрахани и планировал издать многоязычный литературный сборник на русском, калмыцком, персидском и других языках.

Харьков и Баку (1919—1920)

Только в начале 1919 года Хлебников уехал из Астрахани. Поэт направился в Москву, где должна была выйти его книга, которая находилась в плане, предложенном Маяковским издательству ИМО. План был одобрен А. В. Луначарским, но сборник так и не появился, во многом из-за того, что Хлебников, уже написавший вступительную статью для этого издания, весной неожиданно уехал в Харьков. Делами, связанными с изданием стихов Хлебникова в Москве, занимался в основном Маяковский.

Конец лета и осень 1919 года Хлебников провёл в психиатрической лечебнице, известной в Харькове как Сабурова дача. Там поэт спасался от призыва в деникинскую армию, которая в июне заняла город. Этот период стал чрезвычайно плодотворным для Хлебникова: он написал большое количество небольших стихотворений, поэмы «Лесная тоска», «Поэт» и др. После того, как поэту был поставлен диагноз, позволявший избежать призыва, Хлебников остался в Харькове, где вскоре написал утопическую поэму «Ладомир», одно из самых значительных своих произведений. Примерно тогда же, в начале 1920 года, появляется поэма «Разин» с подзаголовком «заклятье двойным теченьем речи, двояковыпуклая речь», каждая из примерно четырёхсот строк которой представляет собой палиндром:

Сетуй, утёс!
Утро чорту!
Мы, низари, летели Разиным.
Течёт и нежен, нежен и течёт,
Волгу див несёт, тесен вид углов…

Весной 1920 года в Харькове оказались поэты-имажинисты Сергей Есенин и Анатолий Мариенгоф, с которыми Хлебников быстро свёл знакомство. Вскоре он опубликовал три стихотворения в сборнике имажинистов «Харчевня зорь», вышедшем в Харькове. Через год Есенин издал в Москве отдельным изданием поэму Хлебникова «Ночь в окопе», крупное поэтическое произведение на тему Гражданской войны.

15 августа 1920 года Хлебников выступил с чтением стихов на сцене ростовского «Подвала поэтов».

Осенью 1920 года Хлебников оказался в Баку, где проходил съезд народов Востока (Азия всегда интересовала поэта). После него поэт решил пробраться ещё дальше на восток, в Персию. Вскоре его замысел был осуществлён, но до этого Хлебников успел съездить в Ростов-на-Дону, где местная театральная студия осуществила постановку его пьесы «Ошибка смерти» (где роль одного из гостей смерти сыграл Евгений Шварц, в будущем — знаменитый драматург^[19]), Армавир, а также в Дагестан, а после этого ещё несколько месяцев провести в Баку.

Хлебников в Персии (1921)

В апреле 1920 года на севере Ирана вспыхнуло антиправительственное восстание. 5 июня того же года было объявлено о создании в провинции Гилян Персидской советской республики. В начале 1921 года советская Россия, поддерживавшая повстанцев, сформировала в Баку Персидскую красную армию (Персармию), которая была направлена в Персию. Хлебников был приписан к армии в качестве лектора и 13 апреля 1921 года отправился в Энзели. Там Хлебников провёл вместе с художником Мечеславом Доброковским некоторое время и свёл знакомство с несколькими дервишами, а также сам стал известен среди местных жителей как «русский дервиш».^[3] Из Энзели Персармия переместилась в Решт, а оттуда (в начале июля) — в Шахсевар, по направлению к Тегерану. Там Хлебников устроился на службу к местному хану в качестве воспитателя его детей. Поработать там ему довелось лишь месяц — из-за измены одного из главнокомандующих революционных войск наступление на Тегеран было приостановлено, а Хлебников в августе 1921 года вернулся в Россию.

Путешествие в Иран стало очень плодотворным для Хлебникова. В этот период он создал большой цикл стихотворений, а также начал поэму «Труба Гульмуллы», посвящённую его впечатлениям от Персии, которая была завершена в конце 1921 года.

Последний год жизни и смерть (1921—1922)

После возвращения из Персии Хлебников снова путешествовал, не останавливаясь нигде на срок больше нескольких месяцев. Некоторое время опять жил в Баку, но довольно скоро уехал в Железноводск, где жил на даче у своим знакомых — Самородовых. Там он заканчивал свой трактат о «законах времени», названный «Доски судьбы», а также готовил к публикации написанные за последнее время стихи и поэмы — вскоре Хлебников в очередной раз собирался ехать в Москву, чтобы заняться изданием своих стихов. Ещё 3 месяца поэт провёл в Пятигорске, работая ночным сторожем. На этот период приходится ещё один творческий подъём — Хлебников в Пятигорске написал поэмы «Ночь перед Советами», «Председатель Чеки», а также небольшие стихотворения и другие поэмы. Было опубликовано несколько статей Хлебникова, посвящённых числовым закономерностям и радио, некрологи А. А. Блоку и Н. С. Гумилёву. В это время в творчестве Хлебникова важное место занимает настоящее, а не прошлое или будущее, он пишет несколько стихотворений на социальную тематику.

В декабре Хлебников вспомнил о своём желании ехать в Москву и неожиданно для окружающих отправился в столицу. Там его встретили старые друзья — Кручёных и Маяковский. Они обеспечили его жильём и поспособствовали тому, что Хлебников стал членом официального Союза поэтов (это произошло в январе 1922 года), а также устроили несколько творческих вечеров в богемном кафе, известном как «Домино». Тем не менее, поэт печатается гораздо меньше, чем в Пятигорске. Одна из немногих публикаций — стихотворение «Эй, молодчики-купчики…», появившееся в марте 1922 года в газете «Известия». В этом произведении проявилось недовольство Хлебникова нэпмановской Москвой:

Эй, молодчики-купчики,
Ветерок в голове!
В пугачёвском тулупчике
Я иду по Москве!..

Ещё несколько стихотворений было напечатано в разных издательствах. Трактат «Доски судьбы» печатать никто не хотел, хотя Хлебников приехал в Москву во многом именно ради него. В то же время, появляются исследования творчества Хлебникова, основанные на напечатанных до революции произведениях поэта, самое крупное из них — книга Романа Якобсона «Новейшая русская поэзия. Набросок первый: Подступы к Хлебникову», изданная в Праге.

К тому времени уже была закончена сверхповесть «Зангези», которая, как и «Доски судьбы», стала одним из важнейших произведений Хлебникова. Тематически она связана с «Досками судьбы»: главный герой произведения — Зангези — новый пророк. В сверхповести он излагает сформулированные в «Досках судьбы» «законы времени», учение о «звёздном языке». Произведение было опубликовано только после смерти Хлебникова.

Весной поэт начал страдать от приступов лихорадки. Он хотел снова отправиться в Астрахань, но пока что это было невозможно, и новый друг и поклонник таланта Хлебникова художник Пётр Митурич (будущий муж сестры Хлебникова Веры) предложил в мае две — три недели побыть в Санталово Крестецкого уезда Новгородской губернии, где жила жена Митурича и двое его детей. Вскоре после приезда туда Хлебников заболел параличом. Удалённость от крупных городов делала невозможной квалифицированную медицинскую помощь, а врач в посёлке Крестцы сказал, что смертельной опасности нет, и торопиться с поездкой в Петроград не сто́ит. Уже через две недели было очевидно, что это не так — окончательно отнялись ноги, развилась гангрена, и Хлебникова выписали из больницы в Крестцах уже как безнадёжного больного. Митурич перевёз почти полностью парализованного поэта в Санталово. 28 июня 1922 года в 9 часов утра Хлебников скончался.

Велимир Хлебников был похоронен на погосте в деревне Ручьи. В 1960 году останки поэта были перезахоронены на Новодевичьем кладбище в Москве.

После смерти

В деревне Ручьи Крестецкого района Новгородской области, где в 1922 году был похоронен Хлебников, в 1986 году был открыт музей поэта, там проходят ежегодные литературные чтения.

В честь Хлебникова названа малая планета 3112 Велимир, открытая советским астрономом Н. С. Черных в 1977 году.^[20]

Посмертные публикации

Первым серьёзным изданием считается 5-томное «Собрание произведений» под ред. Н. Л. Степанова (1928—1933 гг.), а также дополняющий это собрание том «Неизданных произведений» под ред. Н. Харджиева (1940 г.) С 1941 по 1984 год книги Хлебникова в СССР не издавались. Исключение составил лишь томик из Малой серии «Библиотеки поэта», увидевший свет в 1960-м во время т. н. «оттепели». Однако тексты Хлебникова и о Хлебникове продолжали появляться в научной и литературной периодике, в альманахах, а также — в самиздате. Количество публикаций неуклонно росло и к 100-летию поэта увенчалось выходом в свет тома «Творений» под редакцией В. П. Григорьева и А. Е. Парниса (1986). В 2000—2006 годах было осуществлено новое 6-томное издание «Собрания сочинений» (в 7-ми кн.) Хлебникова (под ред. Е. Р. Арензона и Р. В. Дуганова).

Основные черты творчества

Среди особенностей, характеризующих творчество Хлебникова, в первую очередь можно выделить стилевое своеобразие. Оно выражается в необычной лексике (на раннем этапе творчества — изобретением большого количества неологизмов), намеренном нарушении синтаксических норм, активном использовании таких тропов, как олицетворение, плеоназм и прозопопе́я.^[21][22]

Что касается словотворчества поэта, то существует несколько точек зрения на него. Роман Якобсон писал, что «слово в поэзии Хлебникова утрачивает предметность, далее внутреннюю, наконец, даже внешнюю форму. В истории поэзии всех времён и народов мы неоднократно наблюдаем, что поэту, по выражению Тредиаковского, важен „токмо звон“».^[23] Иного мнения придерживались такие исследователи, как Вяч. Вс. Иванов и Б. А. Успенский, которые, напротив, считали, что Хлебников в своих произведениях с помощью отдельных неологизмов создавал целостные системы образов.^[24][25] Владимир Маяковский писал, что «Хлебников создал целую „периодическую систему слова“. Беря слово с неразвитыми, неведомыми формами, сопоставляя его со словом развитым, он доказывал необходимость и неизбежность появления новых слов»^[26]. В словотворчестве Хлебникова выделяются два гипотетических языка: общеславянский (на основе русского) и «звёздный», приближающийся к зауми^[25]. Они характерны для разных периодов творчества Хлебникова: общеславянский — для 1907—1913, а «звёздный» — для 1919—1922 годов. «Славянский» период словотворчества характеризуется полным отказом от корней не-славянского происхождения (за исключением имён), углублением в этимологию, экспериментами с составлением разнообразных слов на основе русских корней (как в стихотворении «Заклятие смехом»; Маяковский упоминает случай, когда в провинциальной типографии не смогли напечатать произведение Хлебникова, состоящее из шести страниц производных от корня «-люб-» из-за того, что «не хватило букв „л“»^[26]). Свою задачу как поэта Хлебников формулировал так:

Породе русской вернуть язык
Такой,
Чтоб соловьиный свист и мык
Текли там полною рекой.

Звёздный язык строится в основном на словообразах и, несмотря на сходство с заумью, в полной мере ей не является; его принцип предполагает создание полного мирового языка на основе универсального звучания согласных^[25].

Учёные расходятся в мнении о том, как называть авторские словообразования Хлебникова — неологизмами или окказионализмами. Сторонники первого термина утверждают, что в данном случае употребление слова «окказионализм» некорректно, поскольку словотворчество Хлебникова было не стихийным, а целенаправленным.^[25]

Значительную часть в творчестве Хлебникова занимали космологические мотивы^[27]. Поэт выдвигал идею о том, что всё во вселенной подчиняется единым законам, а также пытался при помощи поэзии связать время и пространство: будучи студентом первого курса, Хлебников писал о себе: «Пусть на могильной плите прочтут… он связал время с пространством».^[28] Общую теорию относительности, опубликованную Альбертом Эйнштейном в 1915—1916 годах, Хлебников назвал «верой четырёх измерений», где четвёртое измерение — время^[28]. Для Хлебникова время было в одно и то же время волной (циклическим повторением событий) и неким динамизированным пространством.^[29]

Сильны в творчестве Хлебникова мифологические мотивы. Они проявляются как в прямых отсылках к мифологии (в основном, на раннем этапе, когда поэт создавал произведения с участием мифологических персонажей, в том числе и придуманных им самим), так и в анимическом мировоззрении^[21], и, по мнению некоторых исследователей, в упоминавшейся выше идее циклического повторения событий во времени.^[29] Влияние, которое оказали на поэта национальные культуры разных народов (как европейских, так и азиатских), позволяет говорить о традиционализме в авангардистском творчестве Хлебникова.^[30]

Влияние на культуру и оценки

В манифесте «Труба марсиан» (1916) Хлебников призвал к созданию Государства времени, которое должно прийти на смену государствам, воюющим за клочок пространства — одна из первых сверх-утопичных идей, которые в дальнейшем не раз возникали в русской литературе. Завоёвывать, вернее, отвоёвывать у вселенной время призваны Творяне, которые пришли на смену дворянам, и «изобретатели», которые пришли на смену «приобретателям». «Скрижалями» новой веры государства времён стал трактат «Доски судьбы», где Хлебников сообщает открытые им законы повторяемости в истории одних и тех же событий и воплощений одних и тех же личностей. Например, себя он считал фараоном Эхнатоном, введшим монотеизм в Египте; Омаром Хайямом; усомнившимся в очевидности аксиомы Евклида Лобачевским, который создал неэвклидову, «Воображаемую геометрию» (См. «Ка»). И, разумеется, Хлебниковым, который сменил в поэзии пушкинское «доломерие Эвклида» на хлебниковское «доломерие Лобачевского».^[31]

Из нововведений Хлебникова сто́ит отметить изобретённый им жанр сверхповесть. Однако ни один из неологизмов поэта не не укрепился в языке. Вопреки распространённой легенде, слово «лётчик» было придумано не Хлебниковым^[32][33].

Хлебников — один из признанных лидеров русского авангарда начала XX века, так как он осознанно занимался выстраиванием нового искусства^[34]. Многие футуристы, в том числе, и Маяковский, называли его своим учителем^[26][28]; высказываются предположения о влиянии поэтического языка Хлебникова на творчество Андрея Платонова^[21], Николая Асеева, Бориса Пастернака.^[28] В то же время Хлебников часто оставался в тени, так как организаторской деятельностью в основном занимались Давид Бурлюк и Маяковский.

Хлебников оказал воздействие на русский и европейский авангард, в том числе в области живописи и музыки. Некоторые исследователи вообще считают, что без него восприятие эстетики и поэтики авангарда неадекватно.^[35]

Посвящения Хлебникову

Валерий Брюсов, «Взводень звонов» (памяти Велимира Хлебникова) (1922).

Взводень звонов, кузов звуков, —
Звать, звучать, звенеть, звонить!
Кто он, звоном зааукав,
Хочет ночью заморочить,
В зелень звуков заманить?..

Даниил Хармс, «Виктору Владимировичу Хлебникову» (1926)

Ногу за ногу заложив
Велимир сидит. Он жив.

       Всё.

Давид Бурлюк, «Приём Хлебникова» (1930).

…Ты старел и лицо уподобилось карте
Исцарапанной сетью путей,
Где не мчаться уже необузданной нарте,
И свободному чувству где негде лететь!..
А эти прозрачные очи глазницы
Все глубже входили, и реже огня
Пробегали порывы, очнувшейся птицы,
Вдруг вспоминавшей ласку весеннего дня…

Евгений Евтушенко (1955).

Ошеломив меня, мальчишку
Едва одиннадцати лет,
Мне дали Хлебникова книжку:
«Учись! Вот это был поэт…»

Я тихо принял книжку эту
И был я, помню, поражён
И предисловьем, и портретом,
И очень малым тиражом…

Михаил Кульчицкий «Хлебников в 1921 году» (1940).

…Но он, просвистанный, словно пулями роща,
Белыми посаженный в сумасшедший дом,
Сжигал
Свои
Марсианские
Очи,
Как сжёг для ребёнка свой лучший том.

Зрачки запавшие.
Так медведи
В берлогу вжимаются до поры,
Чтобы затравленными
Напоследок
Пойти на рогатины и топоры.

Как своего достоинства версию,
Смешок мещанский
Он взглядом ловил,
Одетый в мешок
С тремя отверстиями:
Для прозрачных рук и для головы.

Его лицо, как бы кубистом высеченное:
Углы косые скул,
Глаза насквозь,
Темь
Наполняла въямины,
Под крышею волос
Излучалась мысль в года двухтысячные.

Бездомная,
               бесхлебная,
                                 бесплодная
Судьба
(Поскольку рецензентам верить) —
Вот
Эти строчки,
Что обменяны на голод,
Бессонницу рассветов — и
На смерть…

В 1995 году Алексеем Хвостенко совместно с группой «Аукцыон» была предпринята попытка музыкально оформить некоторые стихи Хлебникова — был выпущен альбом «Жилец вершин».^[36]

Примечания

Литература

Издания

• Хлебников, Велимир. Зангези. / Обл. П. Митурича. — М., 1922
• Хлебников, Велимир. Стихи. / Обл. А. Борисова. — М., 1923
• Хлебников, Велимир. Неизданный Хлебников: Вып. I—XXX / Под ред. А. Кручёных. — М.: Изд. «Группы друзей Хлебникова», 1928—1935.
• Хлебников, Велимир. Собрание произведений: в 5 т. / Под общей ред. Ю. Тынянова, Н. Степанова. — Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, 1928—1933.
• Хлебников, Велимир. Неизданные произведения / Под ред. Н. Харджиева, Т. Грица. — М.: Художественная литература, 1940.
• Хлебников, Велимир. Ладомир: Поэмы. — М.: Современник, 1985.
• Хлебников, Велимир. Стихотворения. Поэмы. Драмы. Проза / Вступ. статья, подгот. текста и примеч. Р. Дуганова. — М.: Советская Россия, 1986.
• Хлебников, Велимир. Творения. — М.: Советский писатель, 1986.
• Хлебников, Велимир. Избранное (Стихи и поэмы, предисл. Вл. Смирнова). — М.: Детская литература, 1989.
• Хлебников, Велимир. Избранные сочинения. (Серия «Азбука-Классика»). — СПб.: Азбука, 1998.
• Хлебников, Велимир. Собрание сочинений: в 3 т. — СПб.: Гуманитарное агентство «Академический проект», 2001.

Воспоминания

• Кручёных, Алексей Елисеевич. Наш выход: К истории русского футуризма. М., 1996 (Архив русского авангарда).
• Лившиц, Бенедикт Константинович. Полутороглазый стрелец. Л., 1933. (Л., 1989. (Наследие)).
• Маяковский, Владимир Владимирович. В. В. Хлебников. (статья-некролог).
• Лейтес А. Хлебников — каким он был // Новый мир. 1973. № 1.
• Неймайер Е. О Велимире Хлебникове // Радуга (Киев). 1965. № 11.
• Петровский Д. Воспоминания о Велимире Хлебникове. М., 1926.

Исследования

• Анфимов Владимир Яковлевич. К вопросу о психопатологии творчества. Хлебников в 1919 году // Труды 3-й Краснодарской клинической городской больницы, вып. 1. — Краснодар, Издание Краснодарского горздравотдела, 1935 – С. 66-73
• Якобсон, Роман Осипович. Новейшая русская поэзия. Набросок первый: Подступы к Хлебникову. Прага, 1921. (Р. О. Якобсон. Работы по поэтике: Переводы / Сост. и общ. ред. М. Л. Гаспарова. М.: Прогресс, 1987. С. 272—316).
• Markov, Vladimir (Марков, Владимир Фёдорович). The Longer Poems of Velimir Khlebnikov. Berkeley: University of California Press, 1962.
• Степанов, Николай. Велимир Хлебников. М.: Советский писатель, 1976.
• Кедров, Константин. Вселенная Велимира Хлебникова // К. А. Кедров. По-этический космос. М., 1989. С. 164—202.
• Мир Велимира Хлебникова: Статьи. Исследования (1911—1998) / Под общ. ред. А. Е. Парниса. М.: Языки русской культуры, 2000. (Язык. Семиотика. Культура).
• Бирюков, Сергей. Року укор: Поэтические начала. М.: РГГУ, 2003. О Хлебникове — с. 133, 174—188, 408—409.
• Бирюков, Сергей. [Составление и комментарий]. Зевгма. Русская поэзия от маньеризма до постмодернизма: Пособие для учащихся. М., 1994.
• Старкина, София. Велимир Хлебников. М.: Молодая гвардия, 2007. (ЖЗЛ. Вып. 1236 (1036)).
• Григорьев, Виктор Петрович. Будетлянин. М.: Языки русской культуры, 2000. (Studia poetica).
• Дуганов, Рудольф Валентинович. Велимир Хлебников: Природа творчества. М., 1990.
• Баран, Хенрик. Поэтика русской литературы начала XX века. М.: Прогресс, 1993.
• Баран, Хенрик. О Хлебникове. Контексты, источники, мифы. М.: РГГУ, 2002.
• Перцова, Наталья. Словарь неологизмов Велимира Хлебникова / Пред. Х. Барана. М.; Wien, 1995.(Wiener Slawistischer Almanach. SBd. 40).
• Левин, Элизабета. Селестиальные близнецы. Амрита-Русь, 2006. О Хлебникове — с. 364—403.

См. также

• Русские поэты Серебряного века
• Русский авангард
• Русский футуризм

Ссылки

• Мир Велимира Хлебникова
• Велимир Хлебников: свидетельства, исследования, сказания
• Велемир Хлебников. Стихотворения
• Хлебников, Велимир в библиотеке Максима Мошкова
• Велимир Хлебников. Творения. М.1985, Биография в Русской виртуальной библиотеке
• Стихи Хлебникова в Антологии русской поэзии
• Велимир Хлебников. Таинство дальних
• Жизнь и творчество Велимира Хлебникова Очерк В. В. Бабкова (напечатан в журнале Человек, № 6, 2000 и № 1, 2001)
• Юрий Колкер. Будетлянин: Взгляд из будущего
• Оцифрованные издания В. Хлебникова и других авангардистов 1910-х годов
• Сочинения Хлебникова на сайте Lib.ru: Классика

Источник: Хлебников В.