Книга: Ляшко Н. «Н. Ляшко. Повести и рассказы»

Л. — один из самых выдающихся пролетарских прозаиков старшего поколения, добившийся в пооктябрьскую эпоху широкой популярности. Творчество его первоначально было окрашено несколько идеалистической революционностью. Ляшко — выразитель идей и чувств известных кругов развитых высококвалифицированных рабочих, политически созревших в эпоху подготовки буржуазно-демократической революции в России. Относительно большая обеспеченность и в известных (очень ограниченных) пределах привилегированное положение по сравнению с широкими массами пролетариата создавали предпосылку для кастовой замкнутости и реформистских иллюзий. Это порождало особую чувствительность не столько к общим явлениям капиталистической эксплуатации, сколько к наиболее отталкивающим, хамским, самодурским чертам самодержавного строя. Отсюда легкая подверженность мелкобуржуазным влияниям (меньшевизм, народнический гуманизм). Повышенное чувство своего человеческого достоинства, особо острое тяготение к утверждению своей личности, демократическая расплывчатость и повышенно-этическая окраска революционного мировоззрения, гуманизм, характерное в то время пренебрежение к деревне — таковы первоначальные черты произведений Л. Все эти свойства особо выпукло выявились и в автобиографической повести "С отарой" [1926]. Герой ее — наиболее характерный и близкий автору образ первоначального его творчества.

Если в "Рассказе о кандалах" выражена несколько идеалистичная, полная жертвенности и этического пафоса революционность Л., то в его "Голубином дыхании", неслучайно посвященном памяти В. Короленко, проступает туманный гуманизм с примесью народнических настроений: нутряная "артельная" правда полуюродивого старика Алексея, кроткого и аполитичного, любовно противопоставляется "книжкам" и "программам" — научно-осознанной правде классовой борьбы. Борьба классов уступает место борьбе человеческого против звериного. Правда, Ляшко показывает гибель носителя этой "артельной" нутряной правды, показывает нежизненность последней в суровом мире классовой борьбы, но глубочайшие симпатии художника остаются на стороне мечтателя-старика. Эти гуманистические настроения, отражающие сложность и противоречивость процесса освобождения пионеров пролетарской литературы от мелкобуржуазных влияний и пережитков и связанные с меньшевистским прошлым писателя, окрашивают собой все творчество Л. 1918—1920. Рисуя эпоху гражданской войны, Л. не нашел тогда красок для активных бойцов. До 1924 в его произведениях почти отсутствуют образы большевиков. Гражданская война обернулась к Л. не своим великим революционным значением, а прежде всего кровавыми жертвами, хозяйственной разрухой, суровостью. Однако и тут сильно сказалась связь Л. с рабочей массой. Скорбь о жестокостях войны переплелась со скорбью об остановившихся заводах, вдохновившей Л. на потрясающий рассказ "Железная тишина".

Завод остановился. Рабочие разбрелись. В предместье остались одни старики, вдовы, калеки, растаскивающие и выманивающие на провизию стекло из заводских окон, куски жести и железа. Но среди запустения, в давящей тишине, раз в неделю раздается грохот и звон. Это — молотобоец Степка, хранитель исконной пролетарской любви к заводу, к машине, к железу. Степка клеймит сторожей, ворующих заводское оборудование, ходит в Совет; жалуется всем, всех просит пустить завод. В образе Степы Л. показал те творческие силы пролетариата, которые позволили рабочему классу на следующем этапе революции победить страшную "железную тишину" грохотом восстановления и реконструкции.

При переходе от гражданской войны к восстановлению Л. впал в такую же грубую ошибку, как М. Герасимов (см.) и В. Кириллов (см.), написав болезненную и упадочную повесть "Стремена", трактующую нэп как ликвидацию революции и простое возрождение капитализма. Однако в дальнейшем Л. сумел преодолеть этот мучительный кризис.

В первые же годы восстановительного периода начался процесс приближения Л. к идеологии большевистского авангарда пролетариата, процесс успешного изживания старого гуманизма, биографически завершившийся вступлением писателя в ВКП(б). Повесть "Доменная печь" [1924], предвосхищая "Цемент" Ф. Гладкова (см.), дает картину героического пуска в ход завода, ставшего в годы гражданской войны. Уступая "Цементу" в широте охвата и разнообразии побочных тем, повесть Ляшко выгодно отличается художественной простотой и строгой экономией изобразительных средств. В повести "В разлом" [1924] Ляшко выявил свое осознание непреложности суровых законов гражданской войны.

Рисуя жизненный путь доктора из рабочих, Крымова, Л. показал, как развалилась, пошла "в разлом" семья доктора, отражая великий классовый раскол в стране. Жена и сыновья доктора оказываются в лагере остервенелой белогвардейщины, сам доктор и его дочь — в лагере большевиков. Л. дает классовое столкновение в наиболее сгущенном и обостренном виде, касаясь таких боевых органов революции, как ЧК, и проводя классовую баррикаду через семью. Тем знаменательнее, что и при такой заостренной

постановке вопросов былой гуманист Ляшко безоговорочно оправдывает суровые веления классового долга, торжествующие над родственными чувствами.

А в прекрасном рассказе "Стена десятых" [1927], повествующем о занятии белогвардейцами завода и расстреле ими каждого десятого рабочего, Л. сумел изнутри показать борьбу и переживания большевистского авангарда рабочей массы в дни гражданской войны. Чрезвычайно показателен символический рассказ Л. "Кирдя на железном суде" [1930], в котором автор декларирует свой разрыв со всеми сомнениями и колебаниями прошлого и безоговорочное принятие дела Октября. В 1930 появились очерки Л. "Звездный серп", знаменующие приход писателя к тематике социалистической реконструкции.

Гуманистическая окраска идеологии Л. обусловила тягу его к жанру психологической, лирически окрашенной новеллы. В художественном отношении произведения Ляшко страдают рядом существенных недостатков — некоторой вялостью в развертывании сюжета, статичностью, растянутостью. Этически-революционная романтика вызывала внедрение в художественную ткань новелл Ляшко символов (кандалы в "Рассказе о кандалах"). Преодоление меньшевистских и народнических влияний, приближение к позициям пролетарского авангарда привели к ослаблению черт созерцательного психологизма и к динамизации сюжетного развития. Однако о полном "снятии" прежней художественной манеры Ляшко говорить еще преждевременно.

Библиография: I. Автобиография Ляшко: Родов С., Пролетарские писатели, М., 1925; Львов-Рогачевский В., Книга для чтения по истории новой русской литературы, М., 1924; Лидин В., Писатели, М., 1926 (изд. 2-е, М., 1928); Собрание сочинений, 6 тт., "ЗИФ", Москва, 1926—1927 (т. I. Железная тишина; т. II. Радуга, Рассказы; т. III. Никон из Заимки, Рассказы; т. IV. В разлом, Повесть; т. V. С отарой, Повесть; т. VI. Доменная печь, Повесть), Критич. ст. Ляшко: Вырождение и возрождение, "Кузница", 1920, VII; О задачах писателя-рабочего, там же, 1920, III; О быте и литературе переходного времени, там же, 1921, VIII; Песни у каторжной гуты, там же, 1922, IX; Пролетарская литература, "Кузница", однодневная газета, М., 1922.

II. Воpонский А., Искусство и жизнь, Москва, 1924 (статья о писателях "Кузницы"); Горбачев Г., Два года литературной революции, Ленинград, 1926; Его же, Современная русская литература, Д., 1928; Кубиков И., Рабочий класс в русской литературе, изд. 3-е, Иваново-Вознесенск, 1926; Якубовский Г., Литературные портреты, Москва, 19,26; Полянский В., Вопросы современной критики, M," 1927; Серебрянский М., Творчество Н. Ляшко, "На литературном посту", 1930, XXI — XXII и отд.: ГИХЛ, М.,1931; Майзель М.., Краткий очерк современной русской литературы, Ленинград, 1931.

III. Писатели современной эпохи, т. I, редакция Б. П. Козьмина, изд. ГАХН, Москва, 1928; Владиславлев И. В., Литература великого десятилетия (1917—1927), т. I, Гиз, М., 1928.

Л. Г.

{Лит. энц.}

Источник: Ляшко, Н.